«Золотой миллиард» ищет страховку

В прошлом веке, во второй его половине,в мире господствовала концепция»Золотого миллиарда».

 

Речь шла о разделении человечества на жителей «цивилизованных стран», получающих социальные гарантии, условия для личного развития и при этом производящих большую часть мирового потребительского продукта, и жителей «третьего мира», лишенных социальных гарантий и доступа к ресурсам личностного развития.

 

Основным содержанием российской политики последних 20 лет был вопрос о включении русских в «Золотой миллиард». Правящий слой российской элиты, группировка Ельцина-Чубайса придерживалась идеи о том, что русским место исключительно в «третьем мире», а национально-ориентированная оппозиция боролась за включение русских в «Золотой миллиард». На обочине процесса колыхалась идеология «автаркизации», то есть отказа от включения в «золотой миллиард», но обещая при этом народу каким-то чудом не скатиться в «третий мир». Этот на первый взгляд враждебный ельцинизму взгляд вполне ельцинистов устраивал и потому пропагандировался как «легальная оппозиция» режиму.

 

Но пока в России и Восточной Европе шел дискурс о «вписывании» в «золотой миллиард», в рамках мировых правящих элит сложился совершенно новый концептуальный консенсус видения будущего. В основе этого консенсуса лежит идея демонатажа системы социальных гарантий для «золотого миллиарда», «опускания» населения развитых стран практически до уровня «третьего мира».

 

Оставив в стороне этический концепт проблемы (с точки зрения этики среднего класса такая политика представляется верхом аморальности), попробуем разобраться, какие рациональные соображения лежат в основе нового консенсуса. Это позволит нам оценить его устойчивость и перспективы мирового развития в первой половине XXI века.

 

Формирование социальных государств в рамках западного мира признавалось советской социологией сквозь зубы и всегда объяснялось «страхом» мировой буржуазной элиты перед угрозой коммунистической революции. Западная наука, не менее идеологизированная, чем советская, признавала авторами социального государства социал-демократов.

 

Обе идеологические концепции противоречат фактам. В Германии, к примеру, социальное государство начали строить Бисмарк и его окружение, коммунистической революции не боявшиеся, а социал-демократов преследовавших запретительными законами. В США социал-демократов отроду не водилось, а коммунисты всегда были силой маргинальной и революцией не угрожали, а социальное государство построил там Рузвельт, ранее придерживавшийся идеи строительства фашистского государства. В других странах социал-демократы имели отношение к строительству социального государства — но не большее, чем другие партии, сменявшие их у власти.

 

В действительности социальное государство возникло не из чьей-то воли и страхов. Оно родилось из прагматических соображений и было порождено характером экономических отношений, сложившихся на Западе в конце XIX — начале ХХ веков.

 

Первым, кто указал на то, что формы социальных отношений порождаются системой технологий, которые составляют экономический уклад общества, был Карл Маркс. Его учение об общественных формациях было в результате неправильных переводов терминов и идиом очень сильно переврано в России, а позже и в СССР, а в последние годы выкинуто в СНГ на помойку, хотя на Западе продолжает изучаться в вузах. Сегодняшняя наука пошла в этом вопросе существенно дальше Маркса (на 150 лет дальше), но его приоритет тут не оспаривается.

 

Главным вопросом технологической системы индустриального общества, господствовавшего на Западе в XVIII-XX веках, был вопрос тиражирования образца. Производство любого потребительского продукта состоит из создания образца (идеи продукта) и его тиражирования. И идеальная составляющая (проект, образец), и материальная (воплощение, тиражирование) требуют затрат. Впрочем, Маркс, например, в своей теории вообще не учитывал затрат на образец и отождествлял тиражирование образцов с процессом производства материальных благ вообще.

 

Соотношение затрат на создание идеи продукта и на его материализацию — тиражирование в разных отраслях разное. Разработка образца может занимать от 99,5% стоимости продукта (как в киноиндустрии) до 1% (как в текстильной индустрии).

 

Содержанием индустриальной эпохи было неимоверное преобладание цены тиражирования над ценой идеи-образца. В силу этого и марксова теория, сводящая производство к тиражированию образца, была для XIX века хорошим приближением к реальности. Тиражирование, совершение рутинных операций в рамках технологий тиражирования образца, было главным содержанием труда в индустриальную эпоху. Собственно, занимающиеся этим рутинным трудом люди только и признавались трудящимися в рамках социалистических и коммунистических теорий и назывались рабочим классом.

 

В этих условиях чем больше людей работало, тем больше можно было произвести продукции. В силу этого максимизация использования людей в рамках процесса тиражирования стала политической задачей правящей элиты. Концепцию полной занятости как цели государственной экономической политики выдвинул и инструментально разработал вовсе не социалист, а биржевик и ревнитель устоев буржуазного общества Джон Мейнард Кейнс. Фактически всю вторую фазу индустриального общества кейнсианство было если и не инструментом, то главной идеологемой экономической политики западных правительств.

 

Особенности технологической реальности второй фазы индустриального общества породили и социальное государство.

 

Технологии тиражирования образцов становились все более эффективными и производительными. Механизация вызвала к жизни потребность в квалифицированном и разумном операторе с глубокой внутренней самодисциплиной, творческим подходом к делу и достаточным образованием для того, чтобы успевать за развитием технологии. Для появления такого человека нужна была специфическая среда «среднего класса» с его тягой к развитию личности детей, к привитию им внутренней самодисциплины и ответственности.

 

В силу этого социальная инфраструктура постепенно адаптировалась к такой реальности. Затраты на воспроизводство ответственной рабочей силы были включены в заработную плату, так что квалифицированные рабочие стали частью среднего класса наряду с мелкими предпринимателями. Необходимость земного воздаяния за ответственный образ жизни привела Бисмарка и его окружение к мысли о создании системы государственного социального обеспечения (заимствованной позже всеми другими странами — от США до СССР). Необходимость обеспечивать воспроизводство рабочей силы привела к становлению системы бесплатного высшего и специального образования, которая сегодня в полной мере сохранилась только в Германии, а во второй половине XX века существовала по всей Европе, включая СССР. Наконец, была создана система обеспечения равного доступа к здравоохранению — в страховой и бюджетной ее формах.

 

Вместе эти институции и составили основу социального государства как основы общественного строя второй фазы индустриальной эры. Они присутствовали в разных формах, но в равной мере и в советской, и в шведской, и в американской, и в европейской модели общественного устройства. Осторожный частичный демонтаж этой системы в США и Англии в 80-е годы («рейганомика»), а затем радикальный демонтаж этой системы в России при Ельцине стали вехами нового процесса. Процесса, который казался недоразумением российской истории, но на самом деле в России только начался. Процесс демонтажа социального государства возобновляется сегодня в США и постепенно распространяется на его цитадель — Европу.

 

Содержанием первой фазы индустриальной цивилизации была механизация. Она привела к созданию в конце XIX века мощной машинной индустрии — технологической основы второй фазы. Содержанием второй фазы индустриальной цивилизации стала АВТОМАТИЗАЦИЯ. Она привела к полному отрицанию основ индустриальной цивилизации — дороговизны тиражирования образов. К концу прошлого века сложилась такая технологическая структура, в рамках которой тиражирование образца составляет ничтожную величину от стоимости самого образца.

 

В результате автоматизации количество занятых рутинными операциями сократилось на два порядка. Рабочий класс оказался ликвидирован как класс, по крайней мере в развитых странах. Усложнение техники повлекло, как ни странно, снижение требований к квалификации операторов и даже к их самодисциплине. А уж потребность в операторах сократилась неимоверно.

 

Рост доли стоимости образца в стоимости продукта привел к резкому изменению характера имущественных отношений. Основным производственным ресурсом стал не материальный, а идеальный объект. Обладание авторскими правами на образец стало главным капиталом, главным властным ресурсом в новом обществе, а сам образец — главным средством производства.

 

В результате основная борьба за имущественные права переместилась в сферу авторских прав, основная часть преступлений против собственности в современном мире совершается также именно там. И те страны, законодательство которых не способно защитить собственность своих резидентов в этой сфере (как, например, Россия), оказываются обречены на нищету.

 

Постиндустриальное общество сформировало (или еще формирует в ряде стран) класс производителей постиндустриального (идеального, информационного) продукта. Этот класс соединяет в себе функции производителя и обладателя средств производства, да и конечной продукции. В силу этого этот класс почти не зависит от других слоев общества, как в индустриальном обществе зависели друг от друга рабочие и капиталисты, а в доиндустриальном — крестьяне и феодалы.

 

Идет перераспределение богатств современного общества в пользу нового класса. В США доходы наемных работников не выросли по сравнению с 70-ми годами прошлого века, а для малоквалифицированных — упали. Не выросли и доходы мелких предпринимателей в индустриальной сфере и традиционных услугах. Зато заработки предпринимателей в постиндустриальных сферах сегодня охватывают треть всего ВВП США, а число миллионеров и миллиардеров из числа владельцев маленьких постиндустриальных фирм ежегодно прибывает невиданными темпами.

Вслед за развитием технологии идет разрушение основных классов индустриального общества и вытеснение их новым классом. Капиталисты прошлого — владельцы средств производства — теряют сегодня свои позиции. В США в списке миллионеров лишь 1% получили свои состояния по наследству, а в списке миллиардеров — лишь 12%. Остальные — миллиардеры в первом поколении, сделавшие свои миллиарды на инновациях. Все они — инноваторы, как бывший москвич 29-летний Сережа Брин, автор Google, сделавший свой миллиард и свой бизнес на разработанной им в студенческие годы технологии работы с данными.

Новые постиндустриальные бизнесы, несмотря на миллионные и миллиардные обороты, крайне элитарны и не требуют найма большого числа исполнителей — разве что нескольких подмастерьев и менеджеров. Они не создают рабочих мест.

 

Все меньше рабочих мест создают и отрасли индустриальные. Резкий рост автоматизации привел к сокращению потребности в рабочих на единицу выпускаемой продукции примерно в 100 раз за 40 лет. Сегодня от операторов не требуется высокая квалификация и напряженное внимание, требования к ним снижаются, потребность в воспроизводстве ответственной и квалифицированной рабочей силы сведена к нулю. Непонятно, зачем много платить неквалифицированному оператору, — и производства выводятся из развитых стран в Мексику и ЮВА.

 

Высвободившуюся рабочую силу занять негде, безработица приобретает институциональный характер. В Германии для ее сокрытия резко раздувается государственный аппарат, а особенно аппарат социальных служб. Гигантское количество мелких и ненужных чиновников — это способ дать людям социальное обеспечение и видимость занятости, общественной полезности и социального статуса. Но такой ресурс борьбы с безработицей тоже исчерпан, просто потому, что существующая социальная организация уже не соответствует технологической реальности, производительным силам общества.

 

К скорому моменту завершения постиндустриального перехода безработица рискует составить 60% рабочей силы. По сути, лишь 10-15% будут заняты в сфере производства — в собственных бизнесах или как наемные работники или партнеры. Остальные найдут себе место в сфере услуг и на госслужбе. Безработица достигнет 40%.

Почему властные элиты решились сегодня на демонтаж социального государства? К этому их подталкивает экономическая реальность. Социальное государство больше не соответствует сумме технологий, экономической базе современного общества. Концепции построения социальной структуры, соответствующей новой технологической реальности, у правящих элит тоже нет.

 

Итак, что делать — неясно. Но что-то делать надо. Из этой ситуации видится лишь один выход: разрушить устаревшую социальную структуру, авось на ее месте новая, адекватная современной технологической структуре, сложится сама.

 

Мне представляется, что это не слишком ответственный подход. В результате такого разрушения вместо новой социальной самоорганизации может произойти хаос, который вообще спутает все карты, повлечет смену элиты и резкий откат назад в развитии цивилизации.

 

Судя по всему, подобные опасения беспокоили и ответственную часть правящих мировых элит. Для социальных экспериментов принято выбирать страну, которую не жалко (это еще Бисмарк советовал Лассалю). Как всегда, выбрали Россию. Россия хоть и с огромными потерями, но в результате эксперимента все же выжила. Это привело к оптимистическому впечатлению, что могут выжить и другие, особенно если действовать не так радикально-садистски, как ельцинисты.

 

Исчезновение потребности в воспроизводстве квалифицированной рабочей силы, в воспроизводстве ответственной трудовой среды требует исключения из стоимости оплаты рабочей силы воспроизводственной составляющей. Исчезает необходимость в бесплатном образовании, образование вновь становится личным делом каждого и становится поводом для наживы. В США и России оно уже коммерциализировано, в Европе готовятся покончить с государственной системой образования и ввести коммерческую. В ближайшие десятилетия системы условно-бесплатного формирования и повышения квалификации останутся лишь в рамках нескольких заинтересованных корпораций.

 

Исчезает и необходимость в прижизненном воздаянии за ответственный труд на благо общества и хозяина — в системе социального обеспечения в старости. Это обеспечение планируется свести к обеспечению расходов на текущее потребление — еду и скромное жилье, но не на продление жизни. В России это уже сделано, в США эта реформа идет полным ходом, в Германии к ней лишь приступают, хотя и с большим скандалом со стороны желающих пожить подольше немцев.

 

Понятно, что такая реформа приведет к резкому сокращению продолжительности жизни, к вымиранию стариков. Авторы этой политики, очевидно, считают это экономически целесообразным фактором (этическая сторона дела, естественно, не рассматривается): старики не есть участники производства, только лишние дармоеды.

Так или иначе, этот ежедневный процесс идет, и существенно модифицирует поведение как среднего, так и юного поколения в сторону большей ответственности и стабильности. Со снижением среднего возраста эта страта, по сути, исчезает, что может снизить как стабильность, так и степень оптимальности-рациональности поведения, являющуюся одной из необходимых составляющих постиндустриального общества.

В СМИ все чаще говорят о «золотом миллиарде», особенно в период волнений, вызванных мировым финансово-экономическим кризисом. Но что такое «золотой миллиард»? Существует ли он на самом деле? Миллиард ли это? Кто в него входит, а кто остается в «незолотом» большинстве? В ситуации разбирались эксперты Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования.

———————-<cut>———————-

С.Г.Кара-Мурза: На основе концепции «золотого миллиарда» строится новое рабовладельческое общество

Состав и количество золотого миллиарда подвижны, они колеблются в зависимости от ситуации, но суть его от этого не меняется. Это фундаменталистская неомальтузианская неолиберальная концепция, возникшая в начале 1970‑х годов на фоне предчувствия глобального и глубокого кризиса капитализма. Тогда много частных кризисов — политический, финансовый, сырьевой, экологический — вызвали ощущение кризиса системного.

Появились организации, призванные найти способ, который позволил бы богатой части мира преодолеть этот кризис. В частности, был создан Римский клуб, и первый же представленный там доклад — «Пределы роста» Д.Медоуза, 1972 год — был переведен на десятки языков и выпущен общим тиражом в 4 миллиона экземпляров. В тысячи западных университетов он был принят как учебный курс, на нем воспитывалась элита Запада.

Логика этой концепции такова: ресурсов на всех не хватает, следовательно, нужно сформировать мировое правительство, которое займется реконфигурацией глобальной производственной и рыночной системы и обеспечит открытость природных ресурсов отдельных стран для этого мирового рынка. А фактически ресурсы всей Земли будут предоставлены в распоряжение двадцати высокоразвитых стран.

Складывается «золотой треугольник» свободной торговли: США — Западная Европа — Япония, а остальное, бедное население Земли ставится в такие условия, что потребление ресурсов увеличиваться там не будет. Кроме того, из-за массового психоза по поводу быстрого роста численности именно бедного населения возникает идея не только ограничивать его, но и сокращать. Политической и даже философской, антропологической основой проекта стала неолиберальная теория.

В 1974 году Генеральная ассамблея ООН приняла Декларацию об установлении нового международного экономического порядка, которая стала манифестом, противостоящим доктрине «золотого миллиарда». Эта декларация создала основу для будущей глобализации.

Президент Римского клуба А.Печчеи писал, что в ней провозглашается всемирная социально-политическая революция бедных, которая будет набирать силу, движимая протестом против несправедливости. Миллиарды людей будут настойчиво требовать перераспределения власти, богатства и доходов. Можно с уверенностью утверждать, что эти революционные процессы невозможно остановить и самые бурные события еще ждут нас впереди, был убежден А.Печчеи.

Он говорил это ввиду того, что существовал мощный блок социалистического лагеря, к которому тяготели страны третьего мира. Пока существовал СССР, он осуществлял противодействие концепции «золотого миллиарда». Ликвидация Советского Союза резко изменила ситуацию. Началась интенсивная идеологическая кампания разделения мира на две расы и уничтожения того международного права, согласно которому признавался суверенитет страны, ее независимость в распоряжении своими собственными природными ресурсами.

Эти процессы шли очень интенсивно в 1990-е годы. Например, в США была написана масса диссертаций об этнических конфликтах, в результате которых гибнет огромное количество людей. Но дело не ограничивалось лишь изучением или разработкой идеи мальтузианства о сокращении населения: их проверяли на практике, ставили эксперименты в реальных условиях. Например, в Руанде была явно спровоцирована резня между двумя племенами, которая привела к миллиону жертв.

В 1990-е годы выходят и основные манифесты «золотого миллиарда», в частности футурологические работы Ж.Аттали, в которых описывалось развитие мира по мере успешного продвижения этой концепции.

Само словосочетание «золотой миллиард» на Западе в официальных документах не употреблялось, хотя там понимают, что оно значит, если употребить его, к примеру, в университетских аудиториях. В России этот термин ходил в левопатриотических слоях. Впервые в официальной речи он появился с приходом В.В.Путина.

По своему типу концепция «золотого миллиарда» — это фашизм. На основе этой концепции строится новое рабовладельческое общество. Но мир не может выдержать такого разделения. Это мальтузианская и неолиберальная утопия, сейчас она трансформируется в новые варианты глобализации.

В.Э.Багдасарян: Впервые эта модель получила апробацию в фашизме

«Золотой миллиард» иначе называют «сытым миллиардом». В основе разделения лежит проблема ограниченности ресурсов. В древнем обществе к этой проблеме относились без особой рефлексии: не хватает ресурсов — отбери их у соседа. По сути такая концепция повседневного полузоолгического бытия актуальна и сегодня.

Глобальное преломление началось на рубеже XVIII–XIX веков с Т.Мальтуса, на основе теории которого правительство Великобритании решило, что возможно и целесообразно проводить политику регулирования рождаемости на Востоке.

Итак, оправдание колониализма вытекало из факта ограниченности ресурсов. Вызов состоял в том, что истощается ресурсная база Земли, и в перспективе нас ждет глобальный кризис ресурсов. Как ответить на этот вызов? Появилось два исторических сценария.

Первая модель: организовать прорыв к новым ресурсным парадигмам бытия, а в перспективе выйти за пределы земного существования человечества. Такая футурология потребовала бы всеединства и концентрации усилий всех людей на планете. Не случайно этот подход был четко сформулирован у русских космистов. Н.Ф.Федоров сформулировал ее в концепции общего дела: если мы решаем проблемы ресурсной недостаточности, то человечество должно быть объединено задачей выхода из этого мира. Политически именно эта модель воплотилась в идеологии коммунизма. С этой точки зрения коммунизм — это один из ответов на вызов грядущей ресурсной недостаточности. Генезис коммунизма — Нагорная проповедь Христа: несть ни эллина, ни иудея ни богатого ни бедного.

Вторая модель предлагает иной путь: легитимизировать неравный доступ к ресурсам, разработать возможные сценарии регуляции численности населения «низшего» сорта. Строится представление о многоэтажном человечестве, в основе которого лежит идея антропологического неравенства. Должно быть утверждено, что люди не равны, что единства человечества не существует. Права сами по себе, может, и не отменяются, но не имеют вселенского распространения: ими пользуется только определенная группа людей.

Препятствием для этой модели является инерция традиций мировых религий, которые утверждают, что человек не может быть убит, у него есть душа. Но если нет единства, если человечество не равно, а распределяется по разным «уровням», то эти принципы не действуют.

Впервые эта модель получила апробацию в фашизме. Сегодня под новыми маркерами, не называя термина «фашизм», речь в концепции «золотого миллиарда» идет о том же: установить этажи человечества. Кто-то получит доступ к ресурсам, кто-то ограничится уровнем травяного существования.

Концепция «золотого миллиарда» — это великое искушение. Кажется: войди туда — и Бог с остальным человечеством. Но дело в том, что принципиально проблему нехватки ресурсов эта модель не разрешает, она лишь оттягивает ее решение. Ресурсная база истощается все равно, и если сегодня «золотым» является миллиард, завтра это будет уже полмиллиарда, послезавтра — еще меньше. Не это ли происходит на периферии Европы?

Модель «золотого миллиарда» отсрочивает кризис, но не отвечает на вызовы, которые ставит мир.

В.Н.Лексин: «Золотой миллиард» — это самая агрессивная часть человечества

«Золотой миллиард» — это образное выражение, которое стало названием абсолютно реального явления. «Пряников сладких всегда не хватает на всех», — пела в советское время интеллигенция. И, как уже было сказано ранее, разделение человечества на «золотой миллиард» и на всех остальных происходит из-за недостаточности ресурсов.

Неравенство богатых и бедных можно обеспечить только силой, которая и отличает «золотой миллиард»: это самая агрессивная, вооруженная и наиболее часто применяющая силу часть человечества.

Кто входит в «золотой миллиард»? Страны Европы и Северной Америки, Япония, Австралия, Израиль. Насколько он целостен и един? Он представляет собой отнюдь не гомогенное общество. В тех же США — золотой части «золотого миллиарда» — 50 миллионов человек не имеют медицинского страхования. Практически во всех названных странах число безработных приближается к нескольким миллионам, причем это безработица устойчивая. Италия — золотая ветвь «золотого миллиарда», но какая огромная разница между бедствующим югом и относительно благополучным севером! Внутри этого миллиарда нарастают явления социальной деструкции, криминализации, суицида. «Золотой миллиард» — он отнюдь не высшей пробы, это неустойчивое, разлагающееся изнутри, противоречивое общество.

Есть ли выход? Можно ли решить проблему ресурсной недостаточности в рамках данной модели? Представим самое ужасное, но гипотетически возможное: остался на Земле всего миллиард человек. Даже если в таком случае ресурсов хватит всем, все равно выделится «золотая» его часть, существование которой будут обслуживать все остальные. То есть в любом случае произойдет расслоение.

Таким образом, нужно сокращать разнузданное, ничем не оправданное использование ресурсов, которым характеризуется общество потребления. Фактически, именно это пропагандирует Китай — государство умеренного благосостояния. Это важнейшее направление выравнивания потребления ресурсов. Надеюсь, что скоро концепция «золотого миллиарда» уйдет в прошлое, потому что сегодняшняя история противостоит этому явлению.

С.С.Сулакшин: Мировое паразитирование приведет к новому суперкризису

Не соглашусь со своими коллегами и скажу, что главной причиной появления «золотого миллиарда» является не ресурсная ограниченность, а нечто другое. Существует два пути обретения права на благо: труд или присвоение. В этом, мне кажется, и кроется суть конфликта.

Общество «золотого миллиарда» пытается отстоять свое право на паразитизм. Конечно, паразит не станет называть себя этим словом, а, скорее, назовется лидером. Эти «лидеры» составляют формируемый клановыми путями клуб бенефициаров, в который входит надгосударственное меньшинство. Клуб бенефициаров паразитирует на всем мире. Раньше это было связано с насилием, потом, как К.Маркс объяснил, оно стало осуществляться с помощью права на производящий капитал. В современности механизмы отъема модифицируются.

Когда мы в нашем Центре изучали природу современных мировых финансовых кризисов (книга готовится к изданию), то вычислили строгими и логическими методами, что это меньшинство существует, и действует оно прежде всего через Федеральную резервную систему США, которая эмитирует зеленые фантики себестоимостью в несколько центов, а на фантике написано: «100 долларов». Очень изящная форма паразитирования. Ничем эти фантики США обеспечивать не собирается, так как еще в 1970‑е годы отказались от золотого обеспечения. Тот, кто их эмитировал, тот и есть бенефициар. Говорят, это американская система, американский народ. Но это не так. ФРС — это частная контора, и американский народ является ее заложником. Клуб бенефициаров включает и выключает мировой финансовый кризис, когда им нужно восстановить свою доходность.

Эти паразиты охраняют свое право на войну, кровопролитие, манипулирование странами, режимами и лидерами, на информационные манипуляции. Этому воздействию уже подвергся Ирак, теперь к нему готовится Иран, следующая в очереди — Россия.

Все более очевидно, что мировые балансирующие институты — ООН, МВФ, призванные регулировать международные отношения, связаны ниточками с этим клубом бенефициаров. Происходит и научное прикрытие его деятельности: здесь действует и уже упомянутый С.Г.Кара-Мурзой Римский клуб, и теория ресурсной недостаточности.

Мировое паразитирование с учетом неограниченного стремления к стяжательству и роскоши ведет к новому суперкризису, в первую очередь через глобальную финансовую систему. Лет через 10–15 все кризисы сольются в один. В истории такие разрядки — снижение финансовой доходности мирового эмитента — приводили к войнам и глобальным потрясениям. Обрушение паразитической пирамиды неизбежно.

 

Снижение образовательного уровня молодежи в результате коммерциализации и снижения качества образования также резко снизит креативность и оптимальность поведения. Конечно, сохранение хорошего доступа к образованию лишь для богатых позволит законсервировать, стабилизировать и избавить от конкуренции свое положение тем представителям нового правящего класса, кто успел войти в него на этапе формирования, на базе равного доступа к образовательным ресурсам. Осознав ценность этого ресурса в новом обществе, как источника власти, они сегодня заинтересованы ограничить доступ к нему детям из бедных классов.

 

Реформа здравоохранения в западных странах пока лишь в небольшой степени усложняет доступ к ней представителей бедных классов. В наибольшей степени она коснулась США, где 25% населения по сути лишены доступа к здравоохранению. Россия здесь готова выступить пионером такой реформы. В то же время в Европе на пути реформаторов стоят и интересы хорошо организованной врачебной корпорации, и сопротивление гражданского общества. Поэтому перспективы реформы здравоохранения здесь неясны.

Политика демонтажа социального государства составит основу политического процесса ближайших двух десятилетий. Каковы могут быть последствия такой политики?

 

Очевидно, что старикам (которыми мои ровесники станут к концу реализации этой политики) жить в новом обществе будет несладко. Сегодня в Германии большинство 40- и 50-летних, ознакомившись с проектом пенсионной реформы Шрёдера, бросилось создавать хоть какой-то капиталец в соседней Швейцарии, так как поняло, что реально чего-то свыше «Grundversicherung» (аналог российской нищенской государственной пенсии) им уже не видать. Но ясно, что контрольные органы будут очень серьезно следить, чтобы расходы стариков не превышали получаемое пособие. В случае покупки получателем «Grundversicherung», например, дорогой машины, уже сейчас предписывается ее продать, а выплата пенсии приостанавливается на время, которое «можно жить» на вырученную от продажи сумму.

 

В России ситуация уже сейчас такова. Поверить же в разные формы объегоривания, типа накопительных пенсионных счетов, могут лишь совсем наивные и забывчивые существа, которые умудрились забыть госкидалово 1991-1992 и 1998 года, а также скоро позабудут и госкидалово 2005 года. Они вполне будут готовы и к главному госкидалову своей жизни, когда, подарив новым мавроди-починкам-гайдарам свои десятилетние сбережения, будут получать на общих основаниях тот же самый «Grundversicherung», что и все. В несколько лучшем положении окажутся те, кто что-то сумеет скрыть от бдительного ока мошенников и припрячет в Швейцарии.

 

Разумеется, те представители российской элиты, которые ближе всего к начальству и в курсе позиций «генеральной линии» консенсуса правящих мировых элит, думают о себе, стараясь обеспечить свою старость любой ценой, идут на любые преступления, чтобы создать себе и своей семье достаточный «пенсионный фондик» в стабильном оазисе. Но и их будущее представляется довольно туманным, так как стабильность этих фондиков зависит от стабильности положения финансовой элиты в качестве ведущей силы мирового баланса правящих элит. В то же время новый постиндустриальный класс уже накопил существенную ресурсную мощь, и эта мощь продолжает расти. Он вполне способен предъявить свои права на первенство и потеснить финансовую элиту. В рамках этого процесса обесценение финансовых ресурсов (как базы господства финансового капитала) может стать инструментом атаки на финансовые элиты. Разумеется, потеряют от этого те, кто передал этим элитам право распоряжаться своими деньгами.

 

Вообще, логика борьбы за власть должна заставить новый правящий класс жестко ущемить в мировом масштабе интересы разного рода рантье. Ресурсы и даваемая ими власть должны сосредотачиваться в руках тех, кто обладает главным ресурсом постиндустриального общества — информацией, креативностью, образованием, авторскими правами.

 

Уже сегодня наследники крупных капиталов весьма быстро теряют унаследованное, если неспособны сами быть инноваторами и вписаться в новую реальность. Значение наследства в благосостоянии сегодня настолько ничтожно, что вскоре идея Маркса об отмене наследования материальных ценностей не встретит какого-либо сопротивления в обществе. Принадлежность к правящему классу будет определяться личными способностями, способностью получить специфическое и дорогое образование.

 

Когорта миллиардеров в первом поколении из числа 30-40-летних подпирает сегодня старую правящую элиту, прежде всего в США, в меньшей мере — в Европе и более отсталой России. Объективный характер этого процесса делает для старой элиты бессмысленным сопротивление этому процессу и вынуждает ее к инкорпорированию в свои ряды людей с новой ментальностью, к адаптации к этой ментальности. В результате взгляды на вещи, свойственные постиндустриальному классу, постепенно становятся господствующими.

 

Пока что нет теории, которая отрефлексировала бы и эксплицитно сформулировала бы эти взгляды на вещи. Понятно, впрочем, что появление такой концепции не за горами.

Нынешняя, по преимуществу финансовая, аристократия Запада не может предложить позитивной концепции социального строительства. В силу этого она и проводит политику деструктивную — демонтажа социального государства в надежде, что следующее поколение уже сможет построить нечто осознанное. В этом она повторяет позицию советской номенклатуры «поколения ХХ съезда», видевшей свою миссию в демонтаже «сталинизма» без какой-либо позитивной программы (идею «как на Западе» за таковую считать нельзя, так как на Западе есть куча разных национальных моделей и ни одной универсальной).

 

Поскольку уже идет процесс смены старой финансовой элиты новой постиндустриальной в качестве доминирующей силы в структуре мировых элит, можно предполагать, что на смену политике демонтажа социального государства что-то конструктивное может прийти гораздо ранее, чем эта политика будет доведена до своего логического конца. Впрочем, зависеть это будет от становления новой социальной доктрины, соответствующей мировоззрению постиндустриальной элиты.

 

 

По  материалам РУНЕТа